ɐwʎ ɔ vǝmоɔ dиw пора завязывать завязывать и начинать начинать
Позитивное.
Дети замечательно приручаются улыбкой, вниманием и теплыми руками. По крайней мере один деть) Все три фактора - и мне предложены разнообразнейшие игрушки и интерес ребенка.
Непонятное.
Вчера были на кладбище. 30 января. Чуть не проворонила, как и братов предстоящий день рождения. Потому что все еще хрен знает какой месяц в голове, и я прикусываю язык, чтобы не обозвать следующий январем.
На кладбище... Хорошо. Торжественным местом я его никогда не считала, а спустя четыре года уже не так больно. Невероятно много снега, чистого, вкусно пахнущего. Козырьки на оградах, памятниках, сугробы. Деревья, потерявшие ледяную оболочку, под гнетом снега, склонившиеся до земли, потерявшие ветки. Уже мертвые, но выглядящие почти живыми. Грозди рябины с белыми шапочками и ледяными ягодками. Атмосферно. А я не сразу понимаю, что это за холмик с венками в привычной ограде, хотя человека нет почти год.
Скинутые на телефон книги никак не начнут читаться. Хайнлайн, Желязны, Шекли, Гаррисон, Саймак, Бредбери, Стругацкие - не выбирается, не хочу портить старые ощущения.
В голове тяжесть чужих стремлений, наностных, но вполне героических. И, под впечатлением, я кажусь себе чуточку лучше.
Негатив.
Хочется побиться головой об стену. Есть реакция, нет действия. Временность раздражает. Как и происходящее в мире. Взрывы, перевороты, глупость человеческая.
На платформе в метро лежит человек. Не шибко ухоженный, но не бомж. Одежда приподнята, живот оголен. Не надо щупать пульс, и так понятно. Мертвый. Люди обходят стороной, два курсанта уныло стоят рядышком - охраняют.
Дети замечательно приручаются улыбкой, вниманием и теплыми руками. По крайней мере один деть) Все три фактора - и мне предложены разнообразнейшие игрушки и интерес ребенка.
Непонятное.
Вчера были на кладбище. 30 января. Чуть не проворонила, как и братов предстоящий день рождения. Потому что все еще хрен знает какой месяц в голове, и я прикусываю язык, чтобы не обозвать следующий январем.
На кладбище... Хорошо. Торжественным местом я его никогда не считала, а спустя четыре года уже не так больно. Невероятно много снега, чистого, вкусно пахнущего. Козырьки на оградах, памятниках, сугробы. Деревья, потерявшие ледяную оболочку, под гнетом снега, склонившиеся до земли, потерявшие ветки. Уже мертвые, но выглядящие почти живыми. Грозди рябины с белыми шапочками и ледяными ягодками. Атмосферно. А я не сразу понимаю, что это за холмик с венками в привычной ограде, хотя человека нет почти год.
Скинутые на телефон книги никак не начнут читаться. Хайнлайн, Желязны, Шекли, Гаррисон, Саймак, Бредбери, Стругацкие - не выбирается, не хочу портить старые ощущения.
В голове тяжесть чужих стремлений, наностных, но вполне героических. И, под впечатлением, я кажусь себе чуточку лучше.
Негатив.
Хочется побиться головой об стену. Есть реакция, нет действия. Временность раздражает. Как и происходящее в мире. Взрывы, перевороты, глупость человеческая.
На платформе в метро лежит человек. Не шибко ухоженный, но не бомж. Одежда приподнята, живот оголен. Не надо щупать пульс, и так понятно. Мертвый. Люди обходят стороной, два курсанта уныло стоят рядышком - охраняют.